Валерия. Роман о любви - Юлия Ершова

Заметив равнодушие к своему труду единственного гостя и поклонника восточной кухни, профессор насупился. Но в следующее мгновение мастер кулинарии и сам позабыл о своём ароматной шедевре, разглядывая свет, вьющийся по ступенькам.

Маму-режиссёра, которая следует по лестнице за светом, участники постановки не заметили. А она следила за игрой каждого из них. Лера тянула затылок и улыбалась, но её ноги ступали медленно. Доня не привыкла к туфлям, каблуки на которых чуть толще иголки. Но мама-режиссёр видела в её поступи особый шарм: наверное, так выходит в свет королева. Главный герой действовал точно по сценарию: рот приоткрыт, глаза пожирают исполнительницу роли красавицы, рука прижата к сердцу. Идеально.

— Лера?! — то ли спросил, то ли воскликнул Николай Николаевич.

Катерина Аркадьевна встряхнула косой и за один вздох примчалась к супругу.

— Коленька, этот наш сюрприз на твой день, — пропела она, подтягиваясь к его уху и целуя в щёку. И тут же разахалась, и тут же разойкалась над блюдом с горой, не давая взгляду мужа зацепиться хоть за что-нибудь на пороге лестницы. — Шедевр, как здорово! А пахнет! Коляша, только ты перец забыл. Помнишь, на маёвке ты всё горку перчиком осыпал. Вспомнил? И бульон тоже, где?

Коляша стукнул себя по лбу и побежал на кухню. А сцену в гостиной пора было завершать. Режиссёр подкралась к главному герою и, улыбаясь, взяла его обмякшую руку.

— Валерочка, смелее… — шепнула она и подтянула его к королеве света. Между главными героями осталось опасное расстояние. Валерочка держался галантно, казалось, что на нём не джинсы, а фрак. И по его лицу скользил довольный взгляд режиссёра.

Вот, не отрывая глаз от лица королевы света, он завладел её рукой и припал к ней. Королева вспыхнула и пошатнулась на своей иголочной опоре, но мама подхватила её со спины и до боли надавила пальцами на позвоночник, возвращая доню в игру.

— Валерочка, представляю вам нашу дочь, Валерию, — пропела Катерина Аркадьевна и умчалась на кухню, к имениннику, чтобы тот чего доброго не объявился на сцене раньше своего выхода.

Валерий и Валерия — наедине. Сжался воздух, дышать труднее стало. Улыбаясь глазами, Валерий смотрел, как от его взгляда, от его дыхания тает пойманный им свет. Мгновение — и к своей груди он прижал руку тающей красавицы, и та опустила глаза. Ещё полшага — и рука Валерия обняла плечи королевы, хрупкие от страха. На её запястье, как пойманная птица, бился пульс. На её запястье его губы запечатлели желание и страсть.

«Свершилось», — кольнуло сердце маме-режиссёру. Её дом словно пронзила невидимая молния сквозь её собственный позвоночник. От волнения Катя распустила косу и тут же её заплела. Какое счастье, что они провели над лестницей свет.

Отставив золочёную пиалу, разрисованную рогами казахского орнамента, она с трудом произнесла:

— Коляша, бульон слишком горячий. Будь осторожен, — и опустилась на стул. Взгляд её блуждал по кухне.

Коляша разливает бараний бульон в пиалы из сервиза, подаренного ему в семидесятых ректором КазГУ. Изо всей силы Катя прислушалась — он толкует ей о чёрных дырах. «Какое счастье», — подумала она и ввернула вопрос о белых карликах, только бы он не переключился на Леру и Валерочку. План пошёл как по маслу, но нервы сдали, и Катя уронила ложки для супа. Сноп из мельхиора вывалился из её рук и с лязгом рассыпался по каменному полу. Поезд неспешного повествования о космических светилах тут же сошёл с рельсов. Муж бросил полотенце на стул и выпалил:

— Катя, что происходит? Что это Лера? Что?

— Правда, — с улыбкой ответила она и присела на корточки. Руки её хватают первые попавшиеся ложки, — наша доня красавица. А как мы готовились, как старались, хотели сделать сюрприз! Тебе…

Коляша сощурил глаза и процедил:

— Не понимаю.

Супруга его улыбнулась и залепетала как дитя:

— Коляша, ты же помнишь, ты же говорил: пусть наша гусеничка посидит ещё в своём коконе. Просто наша гусеничка стала бабочкой, как ты и говорил. Помнишь?

Колючий взгляд профессора размяк на детской наивности Катиных глаз.

— Колянчик, ты отнесёшь поднос? — серебром звенит её голос.

За столом хвалили бешбармак и обжигались бульоном. Мясной дух затмил благоухание роз. В паузах Катерина Аркадьевна покашливала и тут же задавала вопрос о большом взрыве или о гравитации на чёрной дыре. Главное, чтобы Коляша ничего не видел, кроме космических тел.

Лера улыбалась и на гостя не смотрела, только на папу. Глаза дони сияли нервным синим блеском, а когда она опускала ресницы, — Катерина Аркадьевна была уверена — под завесой скатерти руку её дочери сжимал Валерочка.

Из детской послышался голос Альки. Он звал маму и просил пить.

— Пойдём, Коляня, малыш так соскучился по тебе, — сказала Катерина Аркадьевна, взлетая со стула.

Коляня, похлопав ресницами, побежал вслед за женой на второй этаж. В детской она ворковала как горлица, обнимая то внука, то мужа. Опомниться никто не успел, как одетые по солнечной погоде любимые её мужчины оказались во дворе. Профессор в одной руке держит корзинку с игрушечным корабликом и укутанным в полотенце пирогом, в другой — Алькину тёплую, зацелованную бабушкой ручку. Деда и внука ждало мятное озеро в глубине леса. Лесной именно влажный воздух был так необходим внуку: малыш с апреля не оправился от кашля. Катя уверила в этом мужа и перекрестила обоих на дорожку.

Запирая калитку, молодая бабушка говорила без умолку:

— Прогуляйтесь, родные мои, любимые. Поиграйте. А мы пока с мамочкой помоем посуду. Скоро тётя Алла приедет, и дядя Костя, и подружки твои. Будем костёр жечь.

— Я буду главный, — выпалил Алька.

Дед развеселился, любуясь смышлёным внуком, и зашагали они по песчаной дороге к холмистым синим берегам мятного озера. Пройдёт ещё мгновение, и малыш спросит: «Скажи, деда, что такое чёрные дыры?»

Дачный дом, утонувший в тишине старых яблонь, не пригласил свою хозяйку войти. Катя встала под окном гостиной, прислушалась — ни звука, только птицы перекликаются в лесу за песчаной дорогой и гардина из белых ромашек шелестит на распахнутом окне.

— Лерочка! — почти крикнула она, уже налегая на входную дверь. — Ты поможешь мне сварить кофе? Валюсь с ног. А у меня ещё второй тайм сегодня.

У входа в гостиную Катерина Аркадьевна поняла — её голос спугнул чужую тайну, и тайна прошмыгнула под стол.

— Солнце заливает, — пропела хозяйка, улыбаясь гостю. — Птицы заливаются. Ах! Каждый день радуюсь, что мы переехали в деревню. Мне кажется, что вот она — настоящая жизнь.

Доня и Валерочка сидели на диване как истуканы, только под занавесью скатерти была заметна суета. У Леры горели губы и щёки, а Валерочка наводил резкость в глазах. Катерина Аркадьевна едва сдержала улыбку, стараясь придать взгляду отстранённость, и юркнула на кухню, только оттуда снова подав голос: